Глава 10

Почему я вообще об этом думаю? Щупальце любого размера никак не может пролезть в мою уретру. Чёрт, я едва могу найти это крошечное отверстие, когда рассматриваю себя в зеркале, и единственный способ узнать, что оно существует, — когда я писаю.

Он проводит пальцами вверх — вниз от основания моего клитора до места, расположенного менее чем на дюйм ниже, и я содрогаюсь при мысли о том, что он проникнет в меня туда.

— Ты боишься, — говорит монстр.

— Никто никогда не входил в меня через это отверстие.

— Значит, ты девственница? — спрашивает он гладким, как бархат, голосом.

К моим щекам приливает жар.

— Не только уретра.

Монстр издает довольное урчание.

— Для меня большая честь быть твоим первым во многих отношениях.

Я задыхаюсь от смеха.

— А ещё ты мой первый монстр.

Его щупальце приостанавливается.

В этот момент я понимаю, что он, вероятно, хочет, чтобы я назвала его «парой» или хотя бы как-нибудь не так негативно.

— Прости, — бормочу я, — но я так и не узнала твоего имени, и…

Я опускаю глаза, надеясь, что он сжалится надо мной и, возможно, заполнит тишину. Щупальце, поглаживающее мою киску, подёргивается.

— Как мне тебя называть? — спрашиваю я.

— Пара.

— Но кто ты на самом деле?

— Ещё одно существо, ищущее любви, — отвечает он. — Так же, как и ты.

— Но я — человеческая женщина, а ты — мужчина…

— Я — существо из щупалец и теней. Мой язык — визуальный.

— Хорошо, — я делаю мысленную пометку спросить его альтернативное «я», если мне посчастливится встретиться с ним снова. Кажется, он не так чувствителен к своей природе, как мой монстр. Я имею в виду существо. Пару.

Молчание между нами длится ещё несколько ударов сердца, пока он, наконец, не спрашивает.

— Я такой уж монстр?

— Уммм… — я прикусила нижнюю губу. — У тебя приятный характер, ты кажешься заботливым и лёгким в общении, но в нашем мире не так много существ с щупальцами. По крайней мере, тех, кто умеет говорить.

Когда он ничего не отвечает, я говорю.

— Я всё время представляю тебя говорящим осьминогом.

— Понятно.

Моё сердце падает. Я сказала, что — то не, то.

— Почему тебя это так беспокоит?

— Наш вид сформирован таким, какой он есть, для выживания, — говорит он голосом, заполняющим всю комнату. — Мне больно думать, что какая — то часть меня может вызывать у тебя отвращение.

Я сглотнула.

— Никогда, а если бы и нашла, то я бы закричала о помощи. Кроме того, некоторые люди могут назвать тебя очень красивым.

— Важно только то, что ты думаешь, — говорит монстр серьёзным голосом.

— В тот раз, когда горел свет, я никогда не видела такого красивого мужчину, — говорю я, потому что это правда. — Когда я увидела тебя в свете, я подумала, не ангел ли ты.

— И всё же ты называешь меня монстром.

— Ты пил мои слёзы.

— Но?

— Ну… — я неловко сдвигаюсь на матрасе. — Бить женщину, пока она не заплачет, не очень — то по-джентльменски.

Лунный свет проникает в квартиру через окно, подчёркивая его торжественный кивок.

— Я буду делать всё возможное, чтобы сдерживать свои низменные желания.

Что — то в моём сердце отлегло. Возможно, дело в перспективе наслаждаться моей теневой парой и при свете, и в темноте. Я чувствую себя особенной, зная, что он сдерживает свою злобу только ради меня.

— Спасибо, — шепчу я. — Но сможешь ли ты быть милым при включённом свете?

— Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше моя тёмная половина понимает необходимость быть доброй.

— Это всё равно что приручить тебя? — спрашиваю я с улыбкой.

— Наверное, да.

— Могу я прикоснуться к твоему телу? — спрашиваю я.

Он на секунду замирает.

— Ты доставишь мне удовольствие?

— Это было бы справедливо, учитывая, что ты так много мне дал, — отвечаю я.

— В темноте моя кожа прохладная и влажная, — отвечает он. — Возможно, при свете она тебе понравится больше.

Мой живот сжимается, а между ног бьётся пульс. Несмотря на то что моя пара — тень приложила немало усилий, чтобы утешить меня, я не слишком старалась доставить ему удовольствие. Невозможно уверить его, что я не отвергну его, если узнаю, как он выглядит в темноте, потому что я не знаю, как буду себя вести, пока не увижу его.

Теперь я понимаю, почему он остаётся у изножья кровати, когда ласкает меня своими щупальцами, и почему иногда он лежит рядом со мной, не протягивая руку через кровать.

— Может быть, я смогу прикоснуться к тебе позже? — спрашиваю я.

— Не хочешь попробовать уретральный половой акт?

— А это не больно?

Его щупальце, поглаживающее мою киску, сужается до ширины волоска, а затем обвивается вокруг моего клитора.

— Я могу сделать так, что это будет очень приятно, — говорит он медленным тоном, который я чувствую в своих сосках. — Это способ стимулировать самую приятную женскую эякуляцию.

Теперь в его предложении есть смысл.

— Ты голоден?

— Я всегда готов перекусить, — его щупальце обвивает мою талию.

— Тогда давай сделаем это, — пробормотала я. — Но если я хоть немного вздрогну, я хочу, чтобы ты остановился.

— Клянусь честью монстра, — говорит он голосом, полным страсти.

Он укладывает меня на спину и раздвигает мои ноги своими щупальцами.

Несколько тонких усиков проходят по моей киске, одни из них кружат вокруг её отверстия, другие поглаживают клитор. Я сбилась со счёта, сколько их работает на мне, но мне кажется, что каждый нерв в этой части моего тела ожил.

Мои бёдра дрожат, а на лбу выступили капельки пота. Отчасти это предвкушение чего — то нового, но в основном я просто хочу большего удовольствия. Я раздвигаю губы и задыхаюсь.

— Он уже вошёл?

Он хихикает.

— Я просто смазываю место смазкой.

Как только он произносит эти слова, я чувствую крошечное растяжение, за которым следует самое острое ощущение. Это не боль и не щекотка, а новая форма экстаза, от которой у меня перехватывает дыхание.

По спине пробегает дрожь.

— Ох.

— Всё в порядке? — спрашивает он.

— Продолжай, — отвечаю я, задыхаясь.

Щупальце проникает чуть глубже, двигаясь из стороны в сторону, как крошечная змейка.

— Знаешь ли ты, что клитор гораздо больше внутри тела, чем снаружи? — его голос заполняет пространство между моими ушами. — Удовольствие, которое ты испытываешь, возникает из — за стимуляции ряда нервов, которые вызывают оргазм.

Мои ноги дрожат, когда он протягивает тонкое щупальце дальше.

— Ох, блять, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Что ты со мной делаешь?

Его прохладное дыхание пробегает по моей разгорячённой коже.

— Тебе нравится?

— Мне нужно больше, — говорю я.

Щупальце внутри меня не просто расширяется — оно прижимается сильнее, как бы поглаживая меня изнутри. Пот выступает на моей коже, и каждая конечность моего тела подрагивает.

— Твоя реакция восхитительна, — бормочет он.

Чувства переполняют мои нервы. Прямо сейчас весь мой клитор — весь, а не только его внешние части, набухает. Я не могу говорить, едва дышу, а мои глаза закатываются к затылку.

— Вот и всё, моя пара, — говорит он, его голос такой же сиплый, как и мой. — Ты так близка к кульминации, так близка к тому, чтобы извергнуться в моё ждущее щупальце.

Его грязные слова подталкивают меня к краю опасной пропасти, и по моим ногам пробегают спазм и дрожь. Ощущения от его щупалец, поглаживающих новые части моего клитора, ещё более интенсивны, чем от порки киски.

— Это моя прекрасная пара, — рычит он.

Я падаю за грань здравомыслия и погружаюсь в мощный оргазм, который разрывает мой клитор и киску. Запрокинув голову назад, я открываю рот и кричу.

Мышцы моей киски сжимаются в такт пульсу, заставляя моё тело трепетать. Чувство, охватывающее меня, как озноб во всём теле, зажигает все мои центры удовольствия.